Кража с обломом - Страница 3

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Мужик кинулся с изъявлениями в вечной дружбе к ее пастухам. Пока те обнимались, целовались, жали руки, пританцовывая на месте от взаимных восторгов, вызванных столь неожиданной и приятной для них встречей, Мариша скромно, не сказать чтобы очень уж поспешно, отступила в тень, потом еще глубже. Кинув последний опасливый взгляд на шумную компанию, она убедилась, что им всем не до нее, и с легким сердцем поспешила прочь.

«Не очень-то продуктивно начинается рабочая смена. И чего я ударилась в панику? — корила себя Мариша, идя по улице и продолжая сжимать в руке бутылку кофейного ликера. Сигареты она уже давно устроила на жительство к себе в сумку. — Может быть, они бы мне и заплатили».

Но что-то настойчиво ей подсказывало, что она поступила абсолютно правильно. Совесть почему-то тоже одобрительно отзывалась о том, что ее хозяйка так непрофессионально отнеслась к интересам своих клиентов. Хотя какие из них клиенты, если деньги еще не перешли из их рук в Маришины.

Итак, разжившись ликером и сигаретами, Мариша вернулась в центр. Теперь она была вынуждена зорко поглядывать по сторонам, не покажется ли где поблизости от нее «Мерседес» мрачной окраски. Повторное свидание с его водителем и обманутыми в своих надеждах пассажирами не входило в число запланированных на ночь дел. Но все было пока спокойно.

Следующей жертвой оказался почти мертвецки пьяный скандинав. Мариша питала стойкое предубеждение к финнам, основанное на их природной бережливости, особенно же она терпеть не могла, когда принимались экономить почему-то именно на ней. Но этот финн что-то бормотал про родную Норвегию. Оставалось только непонятным, то ли он там родился, то ли вырос, то ли надеется успокоиться вечным сном в земле предков. Но он остановился в гостинице «Листопад», которая находилась совсем рядом, а сам скандинав был добродушно неуклюж, совсем как медведь, и почти не вонял.

Номеру, который он занимал, не помешал бы основательный ремонт или хотя бы уборка. Потолок облупился, бумажные обои поистерлись, дерево пола скрылось под толстым слоем грязи, который при ближайшем рассмотрении оказался ковром. Но Марише и не к такому не привыкать стать, поэтому она отнеслась философски к гостиничному убожеству.

Из обстановки глаз радовала только широкая кровать. Норвежец, как только она ему попала в поле зрения, сразу же пробормотал, обращаясь к Марише:

— Давай поспим минуточку.

С этими словами он завалился на кровать, которая жалобно застонала под его весом, и мгновенно уснул.

— Ну, и как мне теперь быть? — вознегодовала Мариша, ни к кому конкретно не обращаясь.

Тем не менее она заботливо стянула с норвежца ботинки, но тот в ответ на ее заботы только благодарно простонал, перевернулся на другой бок и заснул еще крепче, счастливый, сжимая в руках подушку.

— Если ты доволен, то я, пожалуй, пойду, — предложила Мариша.

Норвежец не возражал.

— Только я бы взяла у тебя немного денег на такси и прочее.

Норвежец и тут не выразил протеста. Мариша, очень довольная тем, как быстро они пришли к взаимопониманию, обшарила его карманы на предмет наличности. Ее было немного. Несколько мятых долларов и одна десятка.

— Я возьму эти деньги, и заметь, я не тронула твою кредитку.

Во-первых, Мариша не удосужилась до сих пор научиться пользоваться этими чудесными кусочками пластика, а во-вторых, у нее могли возникнуть проблемы с совестью и милицией, если бы она ее все-таки взяла. Критерии, по которым совесть оценивала Маришины поступки, варьировались в зависимости от ситуации, но милиция в этом вопросе всегда проявляла завидное, но совершенно неоправданное, по мнению Мариши, постоянство.

— Ну что же, — сказала Мариша сама себе, благополучно выбравшись из гостиницы. — У меня есть пачка сигарет и бутылка ликера. Но я недавно и с таким трудом бросила курить, а ликеры я терпеть не могу. Еще есть деньги, но это одно название, так их мало. Придется рискнуть еще раз. Ничего не поделаешь. Возможно, третья попытка окажется счастливой.

В какой-то мере ее надежды оправдались. Третьим клиентом оказался степенный дядечка, который отвел ее предварительно в пивной ресторан, где зачем-то поил коньяком. Ну кто пьет коньяк в пивной? На Маришу коньяк всякий раз оказывал странное воздействие: она начисто выпадала из действительности. То есть помнит, как пошла первая рюмка и вторая, а потом полный провал в памяти. Сегодня не было исключением. Мариша немного пришла в себя только на улице. Дядечки рядом не было, он куда-то таинственно пропал после четвертой рюмки, а денег прибавилось. Но, пересчитывая их, Мариша никак не могла взять в толк, какого рода услугу она оказала дядечке за эту несуразную сумму с мелочью.

Денег было не то чтобы мало, но все они были какие-то мелкие.

— Сдачу я ему давала, что ли?

Но решение этого вопроса следовало отложить на будущее, так как асфальт кружил все быстрее и быстрее. Надо было ехать домой. Мариша немного поплескалась в фонтанчике перед гладкими колоннами Казанского собора, попутно изумившись тому, как она тут очутилась, и ее потянуло домой со страшной силой.

Она умиленно вспомнила про свой уютный мягкий диванчик, на котором, такая уставшая, сладко вытянется в заслуженном одиночестве и сможет поспать или помечтать без тревог за завтрашний день, а можно и перестелить кровать, и там тоже будет очень славно. С этими приятными мыслями она поймала машину и столкнулась с очевидным всем, кроме нее, фактом, так как за нее последние месяцы всегда и везде платили, — инфляцией. Почти четверть заработанных неизвестным способом денег ушло на поездку домой. Настроение у Мариши от этого не улучшилось, и когда она поднималась к себе, то единственное, что ее сейчас радовало, было то, что ее ждет славный диванчик.